Анархонизм

РАДУГА, ЗАКАТ, ТУМАНЫ

Четвертый день Большого Плана завершился, остался последний штрих. И этот сочный мазок на холст завершившегося дня нанесло предзакатное солнце. Эта часть будет очень короткой и практически неинформативной. Расслабленный вечер, торопиться некуда, а рано утром – на поезд. Можно постоять, глядя на канал дю Рон О'Рейн. Здесь, около железнодорожного вокзала наиболее благополучные горожане держат свои яхты. Кстати, по этому каналу минут за 30-40 можно доплыть до границы с Германией.



( Окурки в ямах и туман )

1970-1999


– Иэхх, прокачу! – Примерно так, только по-французски протрубил за спиной мужской голос. Автомобильный музей в Мюлузе интерактивный. По нему ездит не только мини-поезд для особо усталых посетителей, но можно опробовать ходовые свойства и парочки древних автомобилей, неспешно курсирующих по проходам. А еще там есть ветхозаветные двигатели, которые можно запускать нажатием кнопочки и сыто медитировать под мерное урчание вековой техники. Идиллия, правда, здесь отдыхает. Думаете, моторы простаивают? Нет, урчат, как заведенные. Только какой-нибудь замолкает, как тут же находится аудиофил, мечтающий нажать на кнопку. Глядя на то, как молодой папаша отталкивает своего 7-летнего отпрыска, чтобы самолично ткнуть кнопочку, я подумал: «Мужчины – чисто дети, все им игрушечки подавай». Кстати, насчет сытости. Вот тут случился неожиданный пердимонокль. Понятное дело, что автомобилями сыт не будешь, пора бы и подкрепиться. Специально для этого в музее есть кафе (цены в нем автомобильные, под стать экспонатам, но что уж есть). Кафе имеется, но работников в кафе обнаружить не удалось. Алё, гараж! Это Франция или где?! Пару раз сглотнул слюну и пошел дальше разглядывать четырехколесное достояние республики. Не хлебом единым, братья и сестры.

О Ситроене ни слова не молвили? Какой позор. А ведь «Ситроен» – первая неамериканская компания, начавшая серийный выпуск автомобилей. Даром, что появилась позднее конкурентов – в 1919 году был выпущен первый автомобиль. Именно 1919 считается годом основания, хотя Андре Ситроен еще в 1913 году открыл свою мастерскую и начал снабжать производителей коробками передач. Вот так от одних коробок к другим, никто и глазом моргнуть не успел, как серийный выпуск вытолкнул молодых и нахальных в лидеры с их бюджетными моделями. Путь Ситроена, полный взлетов и падений, – это не только судьба автопроизводителя, но и увлекательная история гениального продавца. Андре вошел в историю не только продукцией, но и своими неординарными рекламными трюками. Книга рекордов Гиннеса до сих пор хранит его имя, как автора самой большой рекламной площадки. Чего это ему стоило, не знает, пожалуй, никто, но Ситроену удалось разместить на десяток лет (с 1925 по 1934) название своей компании на Эйфелеву башню. Годами парижане вечером любовались на праздничную надпись «Citroën». Надпись была в несколько раз длиннее первой конвейерной ленты Ситроена и потребовала около 250 тысяч лампочек и 600 километров кабеля.

После того, как Андре отошел от дел, были, как и положено, неудачные маркетинговые решения, провальные модели и естественная процедура банкротства. Ситроен из беспрекословного лидера французского автомобильного рынка превратился в неудачника, а виной всему – нефть. Кризис, большое потребление топлива, и вот результат: Пежо приобретают почти 90 процентов акций Ситроена. Так в 1974 году «Ситроены» утратили свою индивидуальность. Последней, наверное, оригинальной моделью была SM, которую признали третьей на конкурсе «Автомобиль Европы», а в США (по версии журнала «Motor Trend») тачка и вовсе произвела фурор, став автомобилем года, что в те годы было немыслимо для неамериканского представителя.

SM, 1971. 170 л.с., 220 км/ч.



( От автомобиля года к автомобилю десятилетия )

1930-1949

Наверное, мне хотелось показать, что автомобиль – это не только кузов. И не столько. Я никогда не был автомобилистом, но дизайн привлекал меня всю жизнь. Красивая машина – как красивая женщина: не хочешь, а обернешься. Хорошо, пусть не женщина, пусть здание или дерево, но законы красоты действуют во всех областях. Даже в самых, казалось бы, примитивных, невзрачных и вообще скрывшихся под завалами неказистого слова «обиход» (экая, вроде бы, обыденность, а звучит вызывающе нелепо). Зубная щетка или расческа тоже могут быть красивыми. И уж какие возможности предоставляют дизайнерам лакокрасочные покрытия, хромированные изгибы и каучуковые рельефы автомобильных деталей для воспевания красоты. Иногда смотришь на дорогу, а там поэма проезжает или полотно ренессанса, не меньше. Так что в этой части кузов будет не главным героем, извините.

И в первую очередь хотелось бы вернуть еще один должок 1925-му году и итальянской красавице «Изотта Фраскини». Фирма была основана в 1899 году жителями Милана Чезаре Изотта и Винченцо Фраскини и поначалу занималась импортом «Рено» в Италию. Но уже в 1903 году молодые и ранние выпускают свой первый собственный автомобиль (естественно, гоночный). Не сказать, чтобы успех на гонках был непременным спутником итальянцев, но в 1908 году они сумели-таки урвать главный приз на «Тарга Флурио» (увы, сейчас это название гонки уже никому ни о чем не говорит, а я привожу его только из-за все той же пресловутой красоты).

После войны дела пошли веселее за счет заказов министерства обороны, и именно в этот момент была спланирована ошибочная стратегия. А все почему? Опять все то же, не дающее спокойно заворачивать имеющееся на сегодняшний день в доступный лаваш, тщеславие. Им, видите ли, захотелось не клепать новые модели, а выпустить сразу один автомобиль, но такой, чтобы на нем катались все тузы мира. С технической стороны машина была небезупречна, поэтому недостатки отыгрывали на дизайне. «Изотта Фраскини» – это престижно. Кого-нибудь удивляет, что в результате фирма была выкуплена и занялась штамповкой… все тех же авиационных двигателей? Хе-хе. Авиация – злейший враг автомобилестроения. Жалкая попытка возрождения была предпринята после Второй мировой войны, но в итоге «Изотта» была признана банкротом, национализирована и по сей день выпускает для государственных нужд судовые и локомотивные двигатели. А вместо сердца дизельный мотор…



( Парад призраков )

ВО ФРАНЦИЮ И ОБРАТНО

Вокзал Базеля уже не казался таким страшным и непонятным. Уверенной походкой к автомату по продаже билетов. Руки сами набирают нужное название. Еще раз набирают. Возврат к начальному меню, вывод полного списка. Буква «М». Где же он? С пятой попытки стало ясно: в этом нацистском аппарате не продаются билеты во Францию. Стало непонятно и немного страшно: как же отсюда люди уезжают? Указатели помогли найти ту часть вокзала, которая принадлежит Франции. Да-да, именно принадлежит. Дверь отличалась от швейцарских родственниц каким-то деревянно-казенным (словно бы российским) дизайном. За ней – коридор, по обе стороны которого стоят пограничные служащие: женщина и мужчина. Стоят, улыбаются. Протягиваю паспорт и спрашиваю, где здесь можно купить билет до Мюлуза. Через пару минут, пристально изучив все страницы (включая и чистые), погранец делает приглашающий жест рукой и торжественно произносит: «Велкам!» «А где же здесь продаются билеты?» «Там», – машет рукой по направлению коридора приветливый служащий. Иду, поворачиваю, попадаю в маленький зальчик с одной деревянной лавкой. На лавке сидит кореец с рюкзаком, рядом стоят две кореянки. Никто из них ни на автомат, ни на кассира явно не похож. «Где купить билет до Мюлуза?» «Там», – машет рукой узкоглазый в направлении очередной двери.

Дверь захлопывается. Я стою на перроне. Вижу, что отправление поезда на Мюлуз через 20 минут. Есть еще времечко. Но где же здесь продают билеты?! Перрон чист, как совесть Христа. Проход на швейцарскую территорию загорожен. И еще одна дверь – снова в здание вокзала. «Ага, – смекаю я, – наверняка именно здесь комната, где продаются билеты». Радостно открываю дверь и попадаю… в зону паспортного контроля. Вежливый служащий внимательно проверяет мой паспорт и торжественно произносит: «Добро пожаловать в Швейцарию!» Вот я и по Франции попутешествовал.

Выхожу в зал и снова оказываюсь перед заветной дверью в соседнее государство. Просовываю голову в коридор, говорю уже знакомой парочке «здрасьте» и намекаю, что мне очень нужен билет. «Там», – на этот раз по направлению коридора мне махнула рукой женщина. Женщины не обманывают, а я просто просмотрел по своей невнимательности. Показываю паспорт. На этот раз паспортный контроль длился секунд десять: они просто убедились, что я не успел за это время поменять документ. Тщательно обыскиваю коридор и зальчик. В нерешительности останавливаюсь перед корейцами, но обыскивать их не осмеливаюсь. Выхожу на перрон. По мере моих невеликих французских сил знакомлюсь со всеми имеющимися надписями, убеждаюсь, что на путях тоже ничего полезного не наблюдается. Снова попадаю на паспортный контроль. «Добро пожаловать в Швейцарию!»

Слева от двери стоит автомат. Как же я его сразу не заметил, дубина?! Бросаюсь к нему и застываю в полете: все надписи на французском. Вместо стрелок и прочих кнопок – металлический диск с кнопкой. Пытаюсь нажимать – ничего, пытаюсь использовать диск в качестве джойстика – мимо, пробую крутить – чуда не происходит. Время стремительно тает. К французской двери подходит дама цивилизованного вида, рука небрежно держит заветный билет. Бросаюсь ей в ноги и умоляю открыть секретное место, где выдают такие чудные билетикики. «А вот там, прямо в зале. Кассы» – все так же небрежно бросает женщина, с превосходством глядя на меня. Кассы! О, это чудное слово! А какие чудесные молодые люди сидят в них. Вот только пытаются пихнуть билет туда и обратно. Хорошо, в последний момент обратил на это внимание. Переоформляем. Тик-так. В один конец. Второй класс. Мюлуз. И галопом во Францию. Пограничный контроль вытягивается в струнку и отдает мне честь…

Но до вокзала надо было еще дойти. Самое главное что? Не запутаться в светофорах! А ведь мог.



( Часть техническая, но от этого не менее важная )