Анархонизм

Извините, дорогие, что давно не писал про путешествия, но сегодня без них. Можете пропустить эти глупости.

ГУБЫ-ВИШНИ

"Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы..." - сказал поэт.
Он был сосредоточен на сюжете,
На том, к чему приводит яркий свет.

Великим важно средоточье правил:
С чего берет начало, чья вина,
И чьи в итоге верховодят нравы.
Но в яме средь червей всегда Она...

Склонитесь пред эстетикой распада,
Когда эффектный жест срывает площадной
Восторг из области ни Рая и ни Ада,
Из человеческой лишь глупости одной.

Но прав поэт, ему не прекословлю,
Когда магическим движением пера
Он заменяет строчку "Битлз": "Ай лов ю"
На яд, петлю и бритву топора.

Я лишь хочу сказать, что видел Это -
Не разложенье, не живую слизь,
Не выспренное упоение поэта
Финальной точкой на маршруте "Жизнь".

Я слышал сладкозвучное урчанье
Двух рек багровых с общим родником.
Клянусь, (ведь не богат на обещанья)
Что слышал явно, слышал не тайком

То грозное, влекущее, зовущее прощенье -
Оно же явленное зло, -
Что искромсало грудь сильнее мщенья
И Гордиевым стиснуло узлом.

Я видел это: алый блеск рассвета,
Две красных ленты, пену берегов.
Последний раз вернусь опять к поэту:
Ты был готов принять такое? Был готов?

Темнее ночи, ярче злого вдохновенья
Они предстали наяву.
Что им сказать? Чем утолить? Сказать, что тень я?
Да полно, сударь, полно, parlez-vous??

Я видел две раздавленные вишни,
Я видел сердце, иссеченное войной,
Я видел передавленный излишне
Гранат для свежевыжатой двойной.

Кисельный сумрачный багрянец винограда
Пускал в бокал струю своих чудес:
В них не было ни Рая и ни Ада,
В них был одновременно Ангел, был и Бес.

Разорванная плоть плескала на Востоке,
На западном же мирном берегу
Баграми искорежены сплавлялись по протоке
Те губы-вишни, губы на снегу...